Бой, госпиталь, инвалидная коляска. Рассказ тагильского бойца с Донбасса

На интервью Игорь Орлов согласился легко. «Приходите. Я практически всегда дома. Колясочник», — ответил он мне на просьбу встретиться.

Подхожу к новостройке, где живет Игорь с семьей. Удобный пандус, широкий лифт до цокольного этажа — все условия для человека с ограниченными возможностями. Как окажется позже, сюда участник спецоперации перебрался из большого деревенского дома в Шумихе именно по этим причинам. 

«Проходите. Вам сюда», — жизнерадостно улыбнулась мне молодая женщина, открыв двери. Это хозяйка дома. С Игорем, который сидит за обеденным столом, здороваюсь прямо из коридора однушки. Комната площадью 27 квадратных метров служит семье и кухней, и спальней, и детской, и кабинетом. Тут же играет двухлетняя Аленка, дочь Игоря. Во время беседы ребенок отрывается от ярких кукол и кубиков. Подходит к инвалидному креслу и с интересом его исследует: влезет ли маленькая ножка между спицами колеса, получится ли выкрутить болтики, крепко ли держится подлокотник.

Отвыкла от меня за четыре месяца. Но, когда я тут как-то падал при ней [с инвалидного кресла] пару раз — бежала помогать, тянула, пыталась поднять, — делится Игорь.

2014 год. В неизвестность на Донбасс

Хотите знать, как я до такой жизни докатился? — усмехается мужчина. — Все началось в 2014 году. В мае, когда на Донбассе дошло до стрельбы, я стал проситься у своей семьи, чтобы они отпустили меня туда. Ведь наших бьют. Семья, естественно, против. Два месяца уговаривал — безрезультатно. В конце концов я просто сбежал. Мы жили тогда в деревне. Я тихонько вынес вещи, вышел типа покурить, сел на электричку и поехал. 

Тогда Игорь ехал в полную неизвестность. У него не было ни знакомых, которые подсказали бы, как попасть в народное ополчение ДНР, ни плана, как туда добраться. «Ехал на деревню к дедушке», — шутит Игорь. Помог случай: мужчина познакомился с людьми, которые доставляли гуманитарную помощь и брали в дорогу добровольцев.

Пацаны сказали: «Мы знаем, куда ехать. Все будет хорошо». Сначала я больше месяца провел в лагере подготовки. Кто готовил — не знаю. Все люди были в гражданской одежде, назвали друг друга только по позывным. Но вооружение было отличное — патроны не считали, — вспоминает Игорь.

После подготовки Игорь попадает в известное подразделение «Оплот», созданное Александром Захарченко еще до того, как он стал главой Донецкой народной республики. В итоге «Оплот» из батальона перерос в пятую отдельную мотострелковую бригаду.

Стояли мы в самом Донецке. Попал я с ребятами, с которыми скорешился, на зенитную установку ЗУ-23. Ее уважают по обе стороны прицела. Стреляет не только пулями, но и фугасными снарядами. Классная штука, особенно против пехоты, — говорит Игорь.

На вопрос об эффективности зенитки Игорь отвечает, что личное кладбище у него есть. 

Воевал тагильчанин в Донецке с августа 2014 года по май 2015-го. Был в ожесточенных боях («шесть часов сидели в окопе под обстрелом»), участвовал в зачистке аэропорта («били по диспетчерской вышке, так как заметили там отблеск оптики») и просто радовался мелочам («стакан кофе — момент счастья»). За участие в боях даже платили деньги «сначала в гривнах, потом в долларах, потом, когда часть стала уже регулярной, выдавали 15 тысяч рублей в месяц». Но Игорь говорит, что ехал на Донбасс не за деньгами, а по зову сердца.

Все это время Игоря дома ждала жена. О своем побеге он сообщил ей в течение получаса, как сел в электричку. И ей пришлось смириться.

Какая у меня была реакция на это? — вспоминает она. — Если учесть, что я болела и лежала с температурой, то какая у меня может быть реакция? Но тут уж ничего не поделаешь — села ждать.

Созванивались редко, чаще писали друг другу сообщения. И долгая задержка между весточками с фронта всегда вызывала у жены Игоря беспокойство. Но он вернулся тогда живым и здоровым, без единой царапины. Жизнь потекла своим мирным чередом.

Построили дом, завели хозяйство, наладили свое производство натуральных кремов. Потом переехали в другую деревню, а два с половиной года назад у супругов Орловых родилась дочка Аленка.

Февраль 2022 года

Был шок. Максимум, о чем мы мечтали в 2014-м, это то, что Россия признает ЛНР и ДНР и введет войска к границам областей. А тут наши пошли со всех сторон. И я не выдержал, — говорит Игорь.

И в этот раз он попал на Донбасс добровольцем. 23 марта подразделение Игоря было на передовой в Попасной. В результате ожесточенных боев город был разрушен полностью. Но для Игоря бой закончился на следующий же день, едва не ставший в жизни мужчины датой смерти.

Мы были разбиты на группы по три-четыре человека. Нашу группу поставили на вынос раненых. Там был фельдшер — толковый молодой парень. Но так получилось, что он был тяжело ранен одним из первых. Я взял на себя его перевязку. Всего мы вынесли пять человек, а шестой был большой парень, который не мог уже идти. И нас накрыло. Не знаю, чем, но я подозреваю, что это были минометы, — делится Игорь. Но еще об одной важной детали этого боя он пока умолчит. Расскажет потом.

Его раненого вытащили из боя сослуживцы. Игорь получил осколочное ранение легкого и грудного отдела позвоночника. Экстренную операцию провели в эту же ночь — из тела вытащили все осколки.

Череда госпиталей

На следующий день я уже был в луганском госпитале. Там я пролежал больше недели. Меня стабилизировали, чтобы я перенес дорогу, потом на вертолете до Ростова. Там я пробыл дней пять. А потом на самолете в Москву в госпиталь Вишневского, — рассказывает Игорь.

Домой он вернулся ровно через четыре месяца, в конце июля. Чувствительность тела ниже пояса во время долгого лечения, говорит Игорь, так и не появилась. «Никаких положительных тенденций не было, поэтому меня просто выписали».

Сейчас мужчина ждет получения инвалидности и дальнейшей реабилитации. Врачи не дают никаких прогнозов.

Не знаю — жалею я или нет. Но если бы я не поехал, я бы себя меньше уважал. С другой стороны, у меня ничего не екнуло, когда я собирался. Ехал совершенно спокойно, как на работу. Думал, приеду в июне, успею еще на посадку картошки. Я еще в 2014 году с удивлением обнаружил, что в зоне боевых действий я чувствую себя органично и на своем месте. Я знаю, что мне делать, куда бежать, когда залечь, — говорит Игорь.

Жена узнала о ранении мужа, когда он был в луганской больнице:

Позвонил ночью уже. Ну что тут скажешь? Посидела, поплакала. Я и отпустила-то в этот раз спокойно, потому что знала, что он найдет способ и уедет все равно. 

Но сейчас кажется, что женщина не унывает. Она слушает наш разговор, не отрываясь от домашних дел: нужно налить чай, помыть посуду, поставить стирку, занять дочку. И это лишь маленькая часть ее забот. Ко всему добавились перевязки, походы по врачам, помощь мужу в быту. «Помогает мне во всем. Без нее бы не смог», — говорит Игорь. 

С его приездом домой появилась еще одна проблема: деревня, где жила семья, да и сам дом совершенно не приспособлены для колясочника. Пришлось срочно искать съемную квартиру. А дальше — начинать новую жизнь. О планах на будущее Игорь говорит:

Есть несколько идей. Об одной говорить не буду, боюсь сглазить. Другая — это работа в интернете, например, на бирже.

«Себя подорву, а пацанов-то за что?»

Повезло ли Игорю остаться в живых, расплатившись привычной жизнью? Сам он считает, что да. «Я человек верующий, раз так случилось — значит я должен пройти через это испытание». Но в конце разговора мужчина добавит, что принятие новой жизни пришло не сразу.

Я очнулся после ранения, еще бой шел, и я осознал, что ног не чувствую, что они волочатся. Я вынул гранату, хотел подорваться. И тут вижу: пацаны бегут на помощь. Пацанов-то не за что убивать? И я обратно убрал. Чуть-чуть не хватило. Бог не дал. А раз не дал — будем жить дальше.