«Не воры, а подражатели». Художники Нижнего Тагила рассказали о защите от плагиаторов

Художница и фотограф Юлдус Бахтиозина 24 декабря опубликовала трейлер своего арт-фильма «Дочь рыбака». В этот же день тагильская художница Алиса Горшенина опубликовала у себя в Instagram пост, где обвинила Юлдус в плагиате. Объектом спора стала маска в виде дома, с открывающимися дверями на лице. Как пишет Горшенина, такую маску она сделала год назад, задолго до выхода трейлера, о чём свидетельствуют публикации в её Instagram.

Горшенина написала Бахтиозиной, после чего Юлдус ответила у себя в сторис, но не опровергла обвинения, а предъявила свои.

У меня есть все доказательства того, что я права. У Юлдус же их нет, а все её попытки найти сходства в наших старых работах — это просто смешно. Многие люди используют схожие материалы, это не преступление, а вот скопировать полностью работу — это уже плагиат,ответила Горшенина.

Интернет журналу «The Blueprint» Юлдус пояснила, что не отрицает, что «домик» похож, но заявила, что это не плагиат.

Наш домик делал один из моих помощников по моему авторскому эскизу год назад — когда мы начали работу над фильмом. Наши домики действительно похожи, но они сделаны по-разному, разными людьми и для разных целей,заявила Юлдус.

Девушки так и не пришли к общему решению. Однако Горшенина заявила, что намерена не допустить выход фильма с использованием в нём плагиата. После праздников Алиса Горшенина снова попытается связаться с Юлдус.

Всемирно известный арт-фотограф из Нижнего Тагила Георгий Майер рассказывает, что система защиты авторского права в России находится на зачаточном уровне. Тем не менее, состоит из многих аспектов, в том числе этических и юридических.

Единой государственной системы регистрации авторского права, насколько я знаю, не существует. Да и мы, авторы, не знаем зачастую, как защитить свои права, как зарегистрировать авторское право, куда обращаться, если оно нарушено,говорит Майер.

Фотографам Майер советует всегда заполнять модельные релизы, при этом сначала подписывать грамотно составленное согласие на обработку персональных данных. Проверять подпись и данные моделей и сохранять все документы. Также в настройках камеры должна быть выставлена правильная дата. Нельзя передавать исходники кадров, а также необходимо фиксировать, что кадры есть и выставлять водяные знаки.

Но даже если вы были осторожны и заполнили все документы, найдутся энтузиасты, которые сотрут водяной знак, интерполируют кадр с помощью плагинов и выставят на бесплатном сайте для дизайнеров,поясняет Майер.

Именно здесь, по словам Георгия Майера, начинается этический аспект авторского права в России.

В России пиратские программы и файлы — это норма, и не считается воровством. И сфера цифровых изображений пока здесь наименее защищена. Практически все мои фотографии можно найти на пиратских хостингах. Дизайнеры этим активно пользуются, а отечественные фото-банки просто загибаются в таких токсичных условиях,объясняет фотограф.

Тем не менее, по утверждению Майера, есть и другая сторона медали: многие отчаявшиеся фотографы начинают судиться, чтобы заработать денег.

Когда я вижу, что Союз фотохудожников или какое-то издательство должно выплатить сотни тысяч рублей за неправильно указанное авторство, мне жалко не авторов, а эти организации. Они тоже находятся в этих условиях повального воровства и отсутствия юридической грамотности, а их использование фотографии к иллюстрации в статье вряд ли принесло им какой-то дополнительный доход,говорит фотохудожник.

Однако он отмечает, что если изображения используются коммерчески, например, как принты, то тут нужно идти в суд. В любом случае Майер уверен, что проблема здесь не только в законах, а также в мышлении людей.

Ещё один известный тагильчанин — музыкант Давид Деймур (более известный как GSPD — прим. ред.) также считает, что в России нет чёткой и выработанной системы защиты авторских прав. Но отмечает, что тенденция наблюдается положительная.

Есть такая организация как РАО, но не сказал бы, что она что-то кардинально меняет. Музыку используют незаконно практически везде, если это уже не уровень медиа ресурсов. Это просто данность реалий в России. Не сказать, что она меня как-то беспокоит. Думаю, эта проблема решится сама собой, постепенно. Например, сейчас куда меньше стало пиратства из-за стриминговых сервисов и онлайн продаж,рассказал Давид Деймур.

В вопросе некоммерческого воровства Майера и Деймура поддерживает тагильский художник Максим Нуштаев. По его мнению, художники, которые копируют, перестают быть художниками.

Дело не в том, что копируют. Колеса-то не придумаешь. Даже не копируют — подражают. Ну и пусть подражают. О моих работах кто-то тоже может сказать, что я вот сделал раньше тебя, хотя мы работ друг друга не видели. Идеи просто в воздухе витают - вот и всё. Всё равно сделать точную копию невозможно. Кто делает копии — не художник, а ремесленник. Его жалко. Он живёт не своей жизнью и не своими мыслями,считает Нуштаев.

В случае незаконного копирования работ для извлечения выгоды Максим Нуштаев также советует обращаться в суд.

Драматург из Екатеринбурга Маша Конторович рассказывает, что вроде и есть законы, которые призваны защищать авторов, а также есть Российское авторское общество, но не всё так просто.

Это какая-то совдеповская ***** [плохая вещь], извини, по-другому не сказать. Они не занимаются защитой прав, а занимаются тем, что стрясывают с авторов и с театров деньги. И не делают при этом ничего,заявляет Конторович.

По словам девушки, развитие системы авторских прав в России остановилось на уровне Советского союза.

Не появилось реально новой профессии, которая должна была появиться. У нас фактически нет продюсеров. У нас нет литературных агентов. У нас нет тех, кто находит продукт (автор) и предлагает его на рынке покупателю (театру),считает драматург.

Как рассказала Маша Конторович, сейчас проекты появляются по личной инициативе режиссера, который бегает с материалом и предлагает его всем подряд. Либо по инициативе театра, когда они преследуют свои цели. Именно это девушка связывает с большим количеством «плохого» искусства и с пропастью между зрителем и художником.

Приходится авторам самим себя продавать, самим разбираться со своими правам. Агенты появляются только у тех, кто уже большой автор, и это не серьезно. Любой дурак может заработать, если будет чуток пьесы Коляды двигать, например. Просто потому, что и двигать ничего не надо уже, только оформляй бумажки,рассказала Конторович.

Как считает Маша, именно так и работает РАО. «Российское авторское общество» — некоммерческая общероссийская общественная организация, созданная в 1993 году для коллективного управления авторскими правами. На данный момент с ней работает огромное количество авторов, среди которых театры, музыканты, писатели.

По словам Конторович, РАО предоставляет услуги защиты авторских прав. За это нужно платить ежегодный членский взнос, а также процент от продаж.

Гонорар драматурга от театра идёт до тебя через РАО. Они берут примерно треть. Просто за то, что они подержали в руках твои деньги,поясняет Конторович.

За это, по данным Конторович, РАО обязано защищать авторские права и помогать своим авторам, но они этого не делают.

Если ставят мою пьесу без моего ведома — РАО не почещется, даже если я буду его об этом просить и слёзно умолять, платить членские взносы и так далее. А если меня поставят в большом театре, то тогда они займутся — можно много отсудить и получить процент. Их интересуют только крупные рыбки,говорит девушка.

Альтернатив данному обществу особо не найти, говорит Конторович. Единственным выходом она видит подбор грамотного и надёжного агента или продюсера.

Однако драматург из Нижнего Тагила Анна Богачёва считает, что незаконно используют работы, в основном те, кто не может заплатить. «Серьёзные» театры всегда заключают договор.

Есть такое правило, негласное, наверное, но я его придерживаюсь: всем студенческим, детским, самодеятельным и учебным театрам разрешать ставить свои тексты бесплатно. У меня часто просят разрешения на постановку такие театры, а часто и не просят, а так ставят, я это воспринимаю спокойно. Если же театр серьезный, профессиональный, он не будет «тырить» исподтишка, он заключит договор о процентах от сборов либо выплатит единовременное,говорит Богачёва.

Директор нижнетагильского музея изобразительных искусств Марина Агеева рассказала, что для музея вопрос с авторскими правами совсем не стоит ребром.

Я нигде почти не сталкиваюсь. Мы даём только те вещи, которыми мы владеем, для публикации. И мы пишем, что обладаем всеми правами на эту вещь,говорит Агеева.

Тем не менее директор признаёт, что незаконные случаи использования интеллектуальной собственности музея также случаются.

Издательства какие-то берут картинки с сайтов, но мы посылаем им претензию, и они присылают нам свои книги. Денег мы не берём, но хоть книги пришлите. Поскольку мы обладаем правами на свою коллекцию, при коммерческих публикациях мы просим деньги. Если музейное издательство, то мы обмениваемся — нас печатают бесплатно, а мы их,поясняет Агеева.

Куратор галерей в Нижнем Тагиле Евгений Комухин добавляет, что в сфере фото-выставок незаконного использования практически нет. Галерея напрямую или через контрагента связывается с правообладателем, так как невозможно напечатать фотографию хорошего качества, не имея исходника.

У галереи есть контракт с каждым фотографом. Исходя из которого, мы решаем где мы напечатаем фотографии, как и в каком количестве. Все пункты контракта строго регламентируются и подлежат исполнению,говорит Комухин.

Однако Георгий Майер считает, что радикальных изменений в сфере защиты авторских прав ждать не стоит. Выход из этого кризиса возможен, но требует продолжительного времени и консолидации всего сообщества.

Если подытожить — пиратство, как и коррупция, — это проявление неуважения к труду других людей и слабости нашего государства. И начинать надо с преподавания юридической грамоты еще в школах. В конце концов измениться должна ментальность, а не только законы,считает Георгий Майер.